Герой переломного времени, влиятельный политик, полководец, не потерпевший ни одного поражения, искуснейший дипломат, красавец, умница, верный друг, идеальный муж и отец. А также хитрая шкура, предатель, жадина и взяточник.
Знакомтесь: Джон Черчилль герцог Мальборо.
Часть 1 - Любимец Фортуны.
Часть 2 - Предательство и расплата.
Часть 3 - Взлет к вершинам славы
Деятельность графа Мальборо в роли главнокомандующего английских и голландских армий начиналась отнюдь не так блестяще, как можно было надеяться. Сразу из воинственно победных настроений Лондона он попал в руки осторожных голландцев, скептически настроенных к его опыту, талантам и новаторским идеям. Впрочем, дело тут не только в самом Черчилле: это была славная голландская традиция тех времен - приставить к своему военачальнику пару-тройку гражданских депутатов, сующих нос во все дела и накладывающих вето на дерзкие порывы. То, что во главе дела оказался англичанин, впервые в жизни дорвавшийся по дворцовому паркету до командования армиями, конечно, только ухудшало дело.
Фронт новоиспеченному капитан-генералу достался самый тяжелый - бельгийская граница, утыканная французскими крепостями, как крыжовник колючками. Война потекла чредой осад, осад и еще раз осад. И, главное, осторожненько так, осторожненько... А Мальборо все порывался устроить что-нибудь большое и решительное. Но голландцы неизменно ухитрялись душить такие затеи в зародыше.
Впрочем, хоть Черчилль и жаловался в письмах жене и Годолфину, что ему стыдно писать о такой своей кампании, под конец 1702 года он удостоился за взятие четырех крепостей: Венло, Рурмонда, Стевенсверта и Льежа - герцогского титула, изрядно скрасившего тягостные впечатления от полководческого дебюта.
читать дальшеВ феврале 1703 новоиспеченного герцога Мальборо постигло семейное горе: умер от оспы 17-летний старший сын Джон. Теперь семейство, не считая самого герцога, состояло из одних дам: жены и четырех дочерей, к тому времени уже успешно повыходивших замуж, кроме младшей, чья очередь придет в 1705 году.
В марте 1703 года на континент отправлялся погруженный в свое горе, все чаще терзаемый головной болью и приступами меланхолии герцог Мальборо. И отправился, заметьте, все к тем же французским крепостям и голландским депутатам, чтобы продолжить войну так же, как в 1702 году. Это удручает. А в Лондоне первый порыв воинственного энтузиазма угас и дошло уже до того, что вяло сцепились между собой тори и виги, решая стоит ли вообще Англии лезть на континент или надо ограничиться войной на море и скромненько прихапнуть кой-чего на побережье.
Герцогу Мальборо нужно было что-то особенное. Как для того, чтобы очнуться от траура и вновь разбудить в себе мотивацию, так и для того, чтобы заткнуть всех недовольных и сомневающихся.
Этим особенным стал проект английского похода в Баварию.
Граф Вратислав. Принц Евгений
Кто это придумал: сам герцог Мальборо, его австрийский коллега принц Евгений Савойский, граф Вратислав (австрийский политик и дипломат больше всех, сделавший для продвижения идеи) или кто еще - осталось для истории загадкой. Но однажды, вдохновившись идеей англичанин, чех и француз-ренегат взялись за ее воплощение со всей энергией. Герцогу Мальборо как наименее мотивированной стороне (операция все-таки была предназначена в первую очередь для спасения австрийской шкуры) пообещали за успех ни много ни мало, как титул имперского принца и земли в Германии. После такого невероятного предложения Джон Черчилль резко вылечился от уныния и остатков мигрени. Дело оставалось за «малым» - вырвать у королевы и парламента согласие на авантюру. Ну и договориться с голландцами.
К сложной политической задаче добавилась сложная семейная задача. Сара вбила себе в голову, что должна родить еще одного сына. Ей было уже за сорок, ее мужу - за пятьдесят. Детей у них не рождалось лет десять. Тем не менее кампания по произведению наследника стартовала под лозунгом: «Вижу цель - не вижу препятствий!» Пару раз казалось, что успех достигнут, однако следом шло разочарование. Герцогиня не стеснялась в выражении эмоций. К тому же не желала, чтобы ее муж тащился с армией так далеко вглубь континентапока не исполнил супружеский долг с победным финалом. Дело дошло до первой серьезной семейной ссоры.
Это было тягостно и печально, зато на политическом фронте совместными стараниями Мальборо и Вратислава дела шли удачнее - Англия была готова на дунайскую авантюру.
Провожаемый отчуждением и гневом жены, герцог Мальборо засобирался на континент, чтобы начать кампанию, в которой он либо выигрывал все, либо терял все - многочисленные враги и завистники получили бы отличный повод сожрать с потрохами выскочку Черчилля, потерпи тот поражение в такой сложной, далекой и сомнительно полезной для Англии операции. И, кстати, пока были еще не в курсе о такой мелочи как обещание титула и земель...
Уже в Голландии герцог Мальборо получил письмо Сары с заверениями в любви и предложением примирения. Он с готовностью согласился на мир, уверяя что любит жену более, чем когда-либо, и теперь желает не только оставить по себе добрую память, преуспев в деле, но и остаться в живых, чтобы быть счастливым. «Люби меня и со мной не случится ничего плохого», - написал Джон. Впрочем, от предложения любимой жены приехать следом за ним в Германию он предусмотрительно отказался.
Взбодрившись восстановленным семейным счастьем, перспективами разрешения важнейшей стратегической задачи и получения огромной личной выгоды, герцог Мальборо решительно выступил перед голландцами в защиту своего дерзкого проекта. Вернее, не совсем своего проекта, то есть совсем не своего проекта... но некоего другого, близкого к нему по действиям на начальном этапе. Дело в том, что голландцам было сказано, что цель похода - Мозель, а не Дунай. То же самое, кстати говоря, было сказано и большинству англичан. Об истинной цели знали буквально два десятка человек. Мозельскую операцию голландцы встретили без энтузиазма, но согласились, что 21 тысяча солдат из имеющихся у союзников в Нидерландах 70 тыс. в распоряжении герцога Мальборо есть. По пути тот встретил еще 19 тыс. пруссаков и ганноверцев, направляющихся в Голландию (которых ему никто не давал!) и, слегка исказив политическую ситуацию, убедил тех пойти с ним в Баварию. В итоге получилось 40 тысяч. Очень не лишне. Но вперед надо было теперь идти быстро-быстро - из-за похищенных союзнических подкреплений погоня в лице разъяренных голландцев начала угрожать гораздо раньше, чем после Мозеля.
Кадры из фильма «Первые Черчилли»: Годолфин (слева) и Вратислав убеждают королеву Анну послать герцога Мальборо в Баварию. Ответная рожа королевы. Герцог Мальборо (сидит впереди спиной к зрителю) излагает план голландцам. Английские солдаты на марше - 2 шт. Таллар и Максимилиан Баварский. Герцог Мальборо и принц Евгений. Скромненькое в меру бюджета батальное - 2 шт. Сдача Таллара. С победой, коллега! Письмо жене.
Армия герцога Мальборо целеустремленно двинулась вперед. Сначала кавалерия, затем со всей возможной скоростью пехота и артиллерия. Правда, большую часть артиллерии пришлось оставить союзникам на хранение - никак не укладывалась в сроки движения. Марш начался 19 мая и длился три недели. Шли сплошные многодневные дожди и дороги развезло хуже некуда. Солдаты герцога Мальборо старались вести себя культурно и местное население не терроризировать, так что было очень важно четко наладить снабжение в течение всего многокилометрового пути по непролазным дорогам. Наконец французы могли в любой момент сообразить в чем дело, ринуться наперехват и ударить по растянувшейся в пути армии. Каждая из этих трудностей сама по себе могла бы отпугнуть менее решительного полководца. Но Джон Черчилль чувствовал, что настал его день, и собирался отыграться за все большие и малые обломы двух прошлых кампаний.
Уже когда союзная армия пересекла Мозель и двинулась от Кобленца на юг, объявились голладские депутаты и потребовали вернуть их солдат обратно. Герцог Мальборо просьбу вежливо, но твердо отклонил, объяснив, что ему здесь виднее что делать и нужнее солдаты. Голландцы не согласились, но подлюгу англичанина, спершего для непонятно какой авантюры их бедных солдатиков, надо было догнать как минимум с другой армией, чтобы аргументированно выразить ему это несогласие. А Мальборо поспешал на юг о-го-го как! Только пятки сверкали. И оригинально позаимствованные им солдаты, быстро поддавшись харизме англичанина, были на его стороне, не оставляя своему правительству ни шанса их вернуть домой.
Джон Черчилль наконец-то мог почувствовать свои руки развязанными и делать то, что считал правильным. Но вот теперь ему точно нужна была только громкая победа, если он хотел выжить после окончания кампании...
Схема английского марша в Баварию.
Никогда еще английские армии не заходили так далеко вглубь континента (не считая давних-давних Крестовых походов). Так что независимо от окончания, в историю участники похода уже попадали.
Впереди ждали 55 тысяч французов и баварцев под командованием маршала Марсена и курфурста Максимилиана Баварского, нацелившихся в поход на Вену еще с прошлого года, но потерпевших в том году неудачу. Причем скорее из-за собственных разногласий и тирольских партизанов, чем из-за действий имперских армий. Из этих 55 тысяч сейчас примерно 15 растеклись по гарнизонам и отдельным отрядам, а 40 были собраны в кулак и готовы к немедленным действиям. На помощь им в ближайшем будущем ожидались с верхнего Рейна еще 35 тысяч французов под командованием Таллара и из Нидерландов 45 тысяч под командованием Виллеруа. Имперская армия в Баварии составляла тысяч 35 и еще 28 на Рейне. Итого получалось 103 тысячи союзников против 135 тысяч французов.
10 июня 1704 года в Миндельсхейме (кстати, запомните название - оно еще прозвучит в этой истории не раз) состоялась первая встреча герцога Мальборо и принца Евгения. Англичанин произвел на прославленного союзника благоприятное впечатление. «Он человек выдающихся качеств, отважный, здравомыслящий, полный рвения и честолюбия. При том он осознает, что никто не может мгновенно стать полководцем и трезво оценивает себя,» - написал о Джоне Черчилле принц Евгений после первой встречи. Герцог Мальборо был в свою очередь совершенно очарован - он впервые встретил коллегу, готового соглашаться с его военным подходом.
Но позитивная встреча двух военачальников вовсе не означала, что им предстояло тут же выработать план и пойти в атаку. Хотя герцог Мальборо заказывал у императора откомандировать для совместных действий принца Евгения и таки получил своего принца Евгения, имперским главнокомандующим оставался Людвиг Баденский. И вскоре тот присоединился к встрече. На плечи герцога Мальборо легла архисложная задача поставить на место, приручить и выдрессировать сразу двух особ королевских кровей, не первый год командующих армиями. И если принц Евгений был по этой части предрассудками не обременен и на контакт шел хорошо (хотя это его «трезво оценивает себя» показывает, что до признания талантов союзника и там еще было далековато), то принц Людвиг не собирался смотреть на английского выскочку иначе, как сверху вниз. Герцог Мальборо пока что это терпел - он еще наивно надеялся, что он сумеет спровадить принца Людвига на Рейн отвлекать французов Виллеруа и оставить в Баварии принца Евгения. Для этого англичанин приложил все свои дипломатические таланты, уверяя, что на рейнском фронте задача и опасна и сложна, так что нужен талантливый командир великого опыта. Людвиг Баденский на уловку не попался. Он не имел ни малейшего намерения попасть на второстепенный фронт и упустить славу, которая была ему так нужна, чтобы поправить пошатнувшуюся после прошлогодних поражений репутацию. Принц Евгений оценил надвигающуюся перебранку и от греха подальше быстренько согласился принимать командование на Рейне. В итоге герцог Мальборо был вынужден молча проглотить изумленно-обиженное «Мы так не договаривались!» и вместо укатившего на север, в Штолхоффен, принца Евгения получить себе в напарники его Баденского кузена. Вероятно, Черчилль изумился бы еще больше, если бы знал, что все это время у принца Евгения в кармане лежал приказ императора отстранить Людвига Баденского от командования, если он сочтет действия своего кузена в прошлогодней или нынешней кампании предательскими. Однако, принц Евгений ограничился тем, что на прощание предупредил герцога Мальборо о том, что тот должен держаться с принцем Людвигом настороже.
Англичанин был просто «счастлив».
Людвиг-Вильгельм Баденский - 2 шт.
Мальборо успел добраться до Баварии раньше устремившегося туда же Таллара, не говоря уже о Виллеруа, перед которым стояла дилемма: то ли спешить в Баварию, то ли прикрывать Эльзас от возможных действий принца Евгения. Союзники сейчас имели численный перевес над противником. И этим перевесом надо было срочно пользоваться пока он не растворился с прибытием армии Таллара или, не дай боже, еще и армии Виллеруа.
Первой целью баварской кампании встал захват надежного плацдарма в Баварии: либо Донауверт, либо Аугсбург. Герцог Мальборо и принц Баденский выбрали Донауверт. И если имперский коллега собирался чинно и правильно осадить крепость, то у герцога Мальборо появился совсем другой план - немедленно идти форсированным маршем и атаковать крепость с подхода, пока баварцы не опомнились от такой скорости и наглости. Людвиг Баденский не поверил своим ушам, но в итоге все же уступил. Первый и последний раз.
Союзная армия устремилась в изматывающий трехдневный марш на пределе скорости. Донауверт защищали 12 тысяч баварцев и французов и на помощь им уже шли основные силы противника. Защитники Донауверта поспешно заканчивали не совсем боеспособные укрепления - они не ожидали от англичан и имперцев такой прыти и не укладывались по срокам работ. Любое промедление грозило союзникам срывом всей операции. Поэтому в 5 часов вечера герцог Мальборо отдал приказ авангарду начать атаку, не дожидаясь подхода основных сил. Целью стала высота Шелленберг, господствующая над городом. Как раз ее-то укрепления и не были к тому времени окончены. Две атаки англичан и голландцев на Шелленберг были отражены с большими потерями - более 4 тысяч убитыми и раненными, но в то же время как раз подошедшим имперцам принца Людвига удалось воспользоваться тем, что все силы защитников были брошены для отпора англичанам и преуспеть в атаке. Баварцы и Французы поспешно бежали из Донауверта, не сумев при этом ни сжечь богатые продовольственные склады, ни разрушить мосты через Дунай. Подоспевший к концу штурма Максимилаин Баварский мог только отступить ни с чем - город был взят. Из 80 тысячной союзной армии шедшей к Донауверту, принять участие в штурме успели только 22 тысячи. Потери союзников составили более 5 тысяч убитыми и раненными. Противник потерял убитыми, раненными или пленными почти весь гарнизон - 8 тысяч из 12. Штурм Шелленберга стал своеобразным черным рекордом войны за Испанское наследство - ни в одном другом сражении не погибло столько высшего командного состава. Среди погибших был и голландский генерал ван Гур, которого герцог Мальборо считал своей правой рукой. Эта потеря тяжело отразилась на англичанине, оставшемся без опытного товарища, на которого он мог слепо полагаться в половине повседневных задач. Как пожаловался герцог в письме жене, у него теперь из-за кучи работы даже не оставалось времени на сон. И разумеется, герцог Мальборо и принц Людвиг тут же начали делить лавры - каждый считал, что победа эта принадлежит ему, а не союзнику. И по большей части европейское мнение и даже английское было согласно с Людвигом Баденским. На герцога Мальборо обрушилась суровая критика как на неопытного безрассудного полководца, затеявшего слишком дерзкую авантюру, понесшего тяжелые потери и чудом не потерпевшего поражение благодаря помощи союзника. Впрочем, критиковали не все - его поддержали и королева Анна, и принц Евгений и даже император Леопольд I, все еще косо посматривающий на своего спасенного в прошлом году партизанами фельдмаршала. Отношения между герцогом Мальборо и Людвигом Баденским стремительно портились. И это несмотря на то, что там вроде бы изначально было уже нечего портить.
Герцог Таллар. Граф Марсен. Штурм Шелленберга
Хуже того, Джон Черчилль был слегка сбит происходящим с толку и утратил решительность. Максимилиан Баварский и Марсен отступили в Аугсбург, полностью оставив инициативу в руках союзников. Но вместо того, чтобы воспользоваться этим и продолжать активные боевые действия, союзники вообразили, что уже достигли достаточных военных успехов, и начали переговоры в надежде на то, что сумеют склонить Максимилиана Баварского к предательству французов. А чтобы поторопить курфюрста, герцог Мальборо с охотного императорского соизволения решил опустошать баварские земли.
Время ценилось на вес золота - вот-вот прибудут французские подкрепления. Максимилиан Баварский делал вид, что готов обсудить возможность союза с императором, а сам каждый день не по разу спрашивал, ну где уже этот Таллар, и тянул время, никакими действиями, кроме слез и заламывания рук не реагируя на поднимающиеся со всех сторон облака дыма. Марсен выслушивал стенания Максимилиана Баварского, обещал французских подкрепений, сидел как на углях из-за возможного предательства баварцев и осыпал Таллара заочно отборной бранью. А Таллар не торопился, нет - он решил проявить инициативу и осадить по дороге парочку несомненно архиважных крепостей, которые, кроме того, еще и не сумел взять. Император смотрел издалека на разорение Баварии и наслаждался местью - ведь в начале войны Максимилиан Баварский предал его, а теперь пожинал плоды предательства. Вратислав разливался перед Максимилианом Баварским потоками сладчайшей патоки, не забывая многозначительно коситься на пожары на горизонте. Герцог Мальборо сентиментально вздыхал, глядя на разрушаемую красоту, приказывал порой оставить нетронутым то тот, то этот особенно очаровательный сад и страдал мигренью и меланхолией, которые у него теперь особенно возрастали в моменты наибольшего напряжения. Людвиг Баденский возмущался бесчестьем и жестокостью союзнических действий и с горечью писал императору, что надеется лишь на то, что это было, действительно, необходимо. Отношения между Людвигом Баденским и Джоном Черчиллем стали здорово напоминать раскаленный шипящий гадючник.
Призывы прекратить уже разрушительное безобразие приходили и с севера от принца Евгения. Правда, не из гуманистических соображений, а из-за утекающего как песок сквозь пальцы стратегического преимущества. Принц Евгений советовал либо, несмотря на невозможность осады без артиллерии, штурмовать Мюних, как до того Донауверт, чтобы окончательно закрепить контроль над западом Баварии, либо вообще обойти Аугсбург и двинуться вглубь вражеской территории, чтобы перехватить армиюТаллара до соединения с Марсеном и Максимилианом Баварским. Иначе, как мрачно заключил в письме своему родственнику герцогу Виктору-Амадею Савойскому, принц Евгений, англичанам и голландцам придется вскоре возвращаться домой ни с чем. И тогда карьера герцога Мальборо будет несомненно разрушена.
Однако разорение Баварии и мирные переговоры продолжились до самого прибытия 5 августа в Аугсбург армии Таллара. С чем на переговорах и была поставлена жирная провальная точка. Таллар привел армию в сильно потрепанном состоянии - ладно если половина из его солдат была готова тут же встать в строй - и все-таки это было из рук вон плохо для союзников.
Леопольд Анхальт-Дессауский. Максимилиан-Эмануэль Баварский. Герцог Виллеруа
Отчасти спасало то, что тем временем принц Евгений сумел здорово обмануть маршала Виллеруа. Ему нужно было привести свою армию в Баварию, но при этом заставить Виллеруа поверить, что он все еще на Штолхоффенских линиях. И немного попетляв, как заяц на снегу, Евгений Савойский достиг этой цели. Из 28 тысяч имперцев в Штолхоффене осталось только 10 тысяч. И напротив них встала целая французская армия. Виллеруа поверил, что видит перед собой всего противника и остался прикрывать Эльзас. А 18 тысяч имперцев тем временем спешили на юг.
Принц Евгений, поручив армию надежному заместителю, Леопольду Анхальт-Дессау (прозвище «бульдог», характер соответствующий - будущий изобретатель железного шомпола и прусской муштры), сам поехал к герцогу Мальборо и Людвигу Баденскому, чтобы выработать совместный план действий. Достичь согласия не удалось. Принц Евгений и герцог Мальборо хотели генерального сражения, Людвиг Баденский настаивал на взятии Ингольштадта. И вдруг случилось что-то невероятное - все трое согласились принять план Людвига Баденского. В действительности все было не совсем так, как казалось. Но, если принц Людвиг и озадачился неожиданной уступчивостью этой чертовой спевшейся парочки: его чокнутого кузена и английского проходимца - то он никак не мог догадаться, что произошло на самом деле. А на самом деле принц Евгений и герцог Мальборо решили дать сражение без участия их третьего коллеги, оценив его отсутствие в двадцать тысяч солдат - согласитесь, немалая цена в преддверии сражения, которому предстоит решить судьбу империи и судьбу честолюбивых устремлений герцога Мальборо.
7 августа Людвиг Баденский осадил Ингольштадт. 34 тысячи человек под командованием герцога Мальборо, якобы прикрывающих осаждающую армию, двинулись на соединение с 18 тысячами, пришедшими из-под Штолхоффена. В то же самое время 56 тысяч французов и баварцев выступили из Аугсбурга на перехват этих самых 18 тысяч, уведенных принцем Евгением из-под носа у Виллеруа. Кроме того, в любой момент мог спохватиться и начать активные действия и сам Виллеруа. Действовать надо было очень быстро. 9 августа принц Евгений уже улепетывал со всех ног от преследующих его и норовящих отрезать от герцога Мальборо франко-баварцев и настойчиво торопил своего английского союзника. Герцог Мальборо успел соединиться с армией принца Евгения 11 августа у Донауверта. Теперь у союзников было 52 тысячи против 56 тысяч у противника. Французы и Баварцы остановились у Гохштедта. Они упустили возможность разбить врага поодиночке, но не беспокоились за себя: ни Таллар, ни Марсен, ни Максимилиан Баварский не ожидали, что будут атакованы - ведь на их стороне были численное преимущество и выгодная оборонительная позиция. Опасений относительно возможности битвы не возникло даже 12 августа, когда две вражеских армии сблизились так, что могли отчетливо видеть и слышать друг друга. Таллар оптимистично писал в донесении королю, что завтра противник уйдет ни с чем.
Утром 13 августа союзники двинулись в атаку.
Французы и баварцы заняли позицию у городка Гохштедт, разместившиь в деревнях Бленхейм, Унтерглау, Оберглау и Лютцинген. С правого фланга позицию прикрывал Дунай, с левого фланга - густой лес, спереди - болотистый ручей Небель. В сражении при том же самом Гохштедте, которое французы выиграли в 1703 году, Небель послужил надежным рубежом обороны. Однако в этот раз неожиданно оказавшись атакованными французы отступили за Небель и закрепились в самих 4 деревнях, используя дома и заборы как баррикады, позволив тем самым противнику почти беспрепятственно перейти ручей. Маршал Таллар решил, что так даже лучше - Небель не позволит имперцам и англичанам организованно отступить после поражения. Это будет не просто победа - это будет разгром.
В отличие от французов, союзники распределили имеющиеся в их распоряжении 52 тысячи неравномерно. На левом фланге под командованием герцога Мальборо сосредоточилось 36 тысяч, а на правом фланге под командованием принца Евгения - 16 тысяч. В атаку они двинулись только к полудню: пересеченная местность не позволила союзническому правому флангу быстро выйти на свои позиции. Все это время, с самого утра, левый фланг ожидал на своих позициях и занимался артиллерийской перестрелкой с французами. Перестрелка эта была не в пользу союзников - у них имелось всего 69 пушек против 109 у французов и баварцев. Союзники потеряли за это время около двух тысяч убитыми и раненными.
Грохот канонады был слышен под Ингольштадтом и все еще ничего не понявший Людвиг Баденский, страшно встревожился и записал: «Это с той стороны, где принц Евгений и герцог Мальборо. Храни их Боже!» Через день он будет говорить об этих двоих совсем в других выражениях - куда менее печатных.
Англичане в битве при Бленхейме - 4 шт. Схема битвы
Сначала ситуация смотрелась для союзников неблагоприятно. В то время, как их малочисленный правый фланг трижды ходил в атаку и трижды откатывался назад, что в общем-то и ожидалось, на левом фланге англичане, несмотря на свое численное преимущество, никак не могли выбить французов из Бленхейма, что было неожиданно и из рук вон плохо. Засевшая за стенами и заборами элитная французская пехота не собиралась сдавать своей славы лучших полков Европы. Вот уже захлебнулась очередная атака герцога Мальборо и Таллар перешел в контрнаступление по центру... Союзников спасла их отличная, несмотря на отсутствие единоначалия, коорданация. Герцог Мальборо в критический момент запросил у принца Евгения поддержку и исключительно вовремя получил бригаду кирасиров, несмотря на то, что в этот момент принц Евгений и Леопольд Анхальт-Дессау и сами удерживали своих солдат на позициях при помощи волшебной смеси личной безрассудной храбрости и громогласного начальственного мата, подкрепленного даже отстрелом бегущих с поля боя. Тем не менее, контратака французов была отражена и англичане снова перешли в наступление. На этот раз Мальборо не стал ломиться в Бленхейм, а направил удар так, чтобы рассечь армию Таллара надвое и отрезать Бленхейм. Успеху этой идеи очень поспособствовало то, что французский генерал маркиз Клерамба переусердствовал с выполнением приказа удерживать Бленхейм людой ценой - затащил к себе и сбил в бесполезную кучу все французские резервы. Видя, что его дела плохи, Таллар пытался запросить помощи у Максимилиана Баварского и Марсена, но те послали его к черту, заметив, что у них хватает своих проблем. Так резко контрастирующее с товариществом Мальборо и Евгения Савойского поведение французских маршалов и баварского курфюрста не замедлило дать плоды - англичане прорвали позиции Таллара и окружили Бленхейм. Такого зрелища Европа не видывала уже почти столетие - французская армия в полном беспорядке удирала с поля боя. Но удирать было проблематично - мешал Дунай. Очень многих беглецов настигли и вырезали англичане, многие утонули. Таллар попал в плен. Марсен и Максимилаин Баварский сильно поутратили кураж при виде происходящего у них на правом фланге, и принц Евгений начал успешное наступление, вытесняя противника из Оберглау и Лютцингена. Французы и баварцы теперь поспешно отступали на своем левом фланге перед вдвое уступающим им по численности противником. Пока что еще не бежали в беспорядке, но были близки к тому. От разгрома их спасла нелепая случайность. Французские мундиры того времени были белыми, а австрийские светло-серыми. Как следует извалявшись в грязи и прокоптившись в пороховом дыму, да еще и под вечер (дело шло к семи часам), то и другое становилось очень похоже. Английская кавалерия, собиравшаяся ударить от центра по франко-баварцам и зажать тех в клещи приняла наступающих по пятам австрийцев за французов, прикрывающих отступление. Те в свою очередь озадачились враждебными маневрами англичан и решили, что перед ними вражеская кавалерия. Пока союзники разбирались, кто есть кто, недобитые французы и баварцы успели унести ноги. Тем временем засевшие в Бленхейме французы к вящему позору на седины Людовика XIV решили сложить оружие, довершив чудовищные потери поражения. Из 56 тысяч французов и баварцев отступить с поля боя сумели только 20 тысяч. И еще половина из них вскоре скончалась от ран или дезертировала, так что потери побежденной стороны составили больше 80% их армии. Еще одна любопытная цифра: из 4,5 тысяч французских офицеров, принимавших участие в битве, только 250 не были серьезно ранены, убиты или взяты в плен. Такого разгрома Европа не видела давненько... Людовик XIV - так точно ни разу на своем длинном веку.
Союзники потеряли 4,5 тысячи убитыми и 8 тысяч раненными.
Сдача Таллара в плен. Герцог Мальборо пишет письмо жене - ура победа! Встреча союзников-победителей - 2 шт.
Значение победы при Бленхейме в английской истории трудно переоценить. Это была первая английская серьезная победа на континенте после далекого и полузабытого Азенкура 1415 года. Все эти годы Англию просто никто не воспринимал как серьезную военную силу. Английская армия была малочисленна и плохо обучена, английские правители скромно держались подальше от центра схватки за доминирование в Европе. Австрия, для которой это же событие вошло в историю как победа при Гохштедте, наконец-то могла вздохнуть свободно после катастрофических событий 1703-1704 годов, смотревшихся как начало падения габсбургской монархии. Теперь в обороне империи больше не зияло страшной баварской бреши, позволявшей французам вольготно маршировать на Вену. Максимилиан Баварский отверг еще раз сделанное ему после битвы при Гохштедте предложение вернуться на службу к императору и бежал во Францию, пополнив коллекцию бездомных монархов и принцев Людовика XIV.
После потери французами целой армии и союзника в лице оккупированной австрийцами Баварии война продолжилась, но ее ход кардинально изменился. Франция утратила свое превосходство. Еще одним существенным фактом была утрата морального превосходства - Европа увидела, что грозные французские армии не так уж несокрушимы, как казались последние полвека.
Герцог Мальборо разом превратился из выскочки и интригана в признанного великого полководца. Император, пусть и с некоторой некрасивой задержкой, но все же вспомнил о своем обещании сделать англичанина принцем и подарил тому княжество Миндельсхейм - то самое, где произошла первая встреча союзников. Княжество было крохотное и доход приносило никакой, зато Джон Черчилль теперь звался не только герцогом Мальборо, но и принцем Миндельсхеймским, поравнявшись со своим товарищем Евгением Савойским не только полководческими лаврами, но и «вашим высочеством». Для краткости их двоих теперь сначала в армии, а потом и за дипломатическими столами, так и называли - «принцы». Что характерно, из них двоих прозвище «старый принц» получил Евгений Савойский, который был на 13 лет моложе. И дело тут было не в давности ношения титула, а в том, как они выглядели рядом друг с другом - несмотря на слабое здоровье, некогда первый красавец Англии отлично сохранился к 54 годам. Между собой «принцы» отлично поладили с первой же встречи, ну а потом начали в общении постепенно переходить с «вашей милости» на «друг мой» и даже «дорогой кузен». На ближайшие шесть лет им предстояло сделаться дружным и успешным политико-полководческим дуэтом. И самым страшным кошмаром Людовика XIV. А ведь оба когда-то имели шансы оказаться под французскими знаменами: Черчилля туда настойчиво приглашали (но он как раз занялся женитьбой), а принц Евгений во Франции родился (но не был оценен по достоинству и бежал за границу).
Памятная медаль в честь битвы при Гохштедте/Бленхейме: на лицевой стороне изображены (и, кстати, весьма оригинально - страшны аж жуть) принц Евгений и герцог Мальборо, на обратной - сдача французов. Бленхеймский дворец (осторожно, здоровая дура)
Осенью-зимой 1704 года герцог Мальборо, рискнувший всем и заработавший свою победу, возвращался домой героем. Даже в Голландии его встречали ликованием. А уж дома... Хм, ну, дома, сказать по правде, ликовали не все. Как раз к случаю оказалось, что того же самого 13 августа 1704 года адмирал Рук разбил французский флот при Малаге. Это дало повод особенно радикально настроенным тори сделать вид, что Бленхеймская битва - событие второстепенное, и, поднимая бокалы за победы английского оружия, пить только за здоровье Рука. Который, кстати говоря, ушел по состоянию этого самого здоровья на пенсию и был ко всему этому глубоко безразличен. В отличие от своего ровесника в возрасте герцога Мальборо, полного энтузиазма продолжить борьбу.
В подарок победителю Бленхейма королева и парламент решили, чтобы не отставать в щедрости от императора, раскошелиться на целый дворец. Для этого герцог Мальборо получил в подарок парк в Вудстоне (12 км от Оксфорда) и огромную сумму, 240 тыс. фунтов, на строительсво дворца. Дворец этот будет впоследствии известен как Бленхеймский. Деньги на строительство, правда, выплачивались очень неаккуратно, а потом и вовсе перестали выплачиваться, поэтому полного окончания строительства, пришедшегося на 1724 год Джон Черчилль так и не увидел. И все-таки дворец остался ярким памятником достижениям своего первого хозяина и его архитектурным вкусам.
Продолжение следует...
Знакомтесь: Джон Черчилль герцог Мальборо.
Часть 1 - Любимец Фортуны.
Часть 2 - Предательство и расплата.
Часть 3 - Взлет к вершинам славы
Деятельность графа Мальборо в роли главнокомандующего английских и голландских армий начиналась отнюдь не так блестяще, как можно было надеяться. Сразу из воинственно победных настроений Лондона он попал в руки осторожных голландцев, скептически настроенных к его опыту, талантам и новаторским идеям. Впрочем, дело тут не только в самом Черчилле: это была славная голландская традиция тех времен - приставить к своему военачальнику пару-тройку гражданских депутатов, сующих нос во все дела и накладывающих вето на дерзкие порывы. То, что во главе дела оказался англичанин, впервые в жизни дорвавшийся по дворцовому паркету до командования армиями, конечно, только ухудшало дело.
Фронт новоиспеченному капитан-генералу достался самый тяжелый - бельгийская граница, утыканная французскими крепостями, как крыжовник колючками. Война потекла чредой осад, осад и еще раз осад. И, главное, осторожненько так, осторожненько... А Мальборо все порывался устроить что-нибудь большое и решительное. Но голландцы неизменно ухитрялись душить такие затеи в зародыше.
Впрочем, хоть Черчилль и жаловался в письмах жене и Годолфину, что ему стыдно писать о такой своей кампании, под конец 1702 года он удостоился за взятие четырех крепостей: Венло, Рурмонда, Стевенсверта и Льежа - герцогского титула, изрядно скрасившего тягостные впечатления от полководческого дебюта.
читать дальшеВ феврале 1703 новоиспеченного герцога Мальборо постигло семейное горе: умер от оспы 17-летний старший сын Джон. Теперь семейство, не считая самого герцога, состояло из одних дам: жены и четырех дочерей, к тому времени уже успешно повыходивших замуж, кроме младшей, чья очередь придет в 1705 году.
В марте 1703 года на континент отправлялся погруженный в свое горе, все чаще терзаемый головной болью и приступами меланхолии герцог Мальборо. И отправился, заметьте, все к тем же французским крепостям и голландским депутатам, чтобы продолжить войну так же, как в 1702 году. Это удручает. А в Лондоне первый порыв воинственного энтузиазма угас и дошло уже до того, что вяло сцепились между собой тори и виги, решая стоит ли вообще Англии лезть на континент или надо ограничиться войной на море и скромненько прихапнуть кой-чего на побережье.
Герцогу Мальборо нужно было что-то особенное. Как для того, чтобы очнуться от траура и вновь разбудить в себе мотивацию, так и для того, чтобы заткнуть всех недовольных и сомневающихся.
Этим особенным стал проект английского похода в Баварию.
Граф Вратислав. Принц Евгений
Кто это придумал: сам герцог Мальборо, его австрийский коллега принц Евгений Савойский, граф Вратислав (австрийский политик и дипломат больше всех, сделавший для продвижения идеи) или кто еще - осталось для истории загадкой. Но однажды, вдохновившись идеей англичанин, чех и француз-ренегат взялись за ее воплощение со всей энергией. Герцогу Мальборо как наименее мотивированной стороне (операция все-таки была предназначена в первую очередь для спасения австрийской шкуры) пообещали за успех ни много ни мало, как титул имперского принца и земли в Германии. После такого невероятного предложения Джон Черчилль резко вылечился от уныния и остатков мигрени. Дело оставалось за «малым» - вырвать у королевы и парламента согласие на авантюру. Ну и договориться с голландцами.
К сложной политической задаче добавилась сложная семейная задача. Сара вбила себе в голову, что должна родить еще одного сына. Ей было уже за сорок, ее мужу - за пятьдесят. Детей у них не рождалось лет десять. Тем не менее кампания по произведению наследника стартовала под лозунгом: «Вижу цель - не вижу препятствий!» Пару раз казалось, что успех достигнут, однако следом шло разочарование. Герцогиня не стеснялась в выражении эмоций. К тому же не желала, чтобы ее муж тащился с армией так далеко вглубь континента
Это было тягостно и печально, зато на политическом фронте совместными стараниями Мальборо и Вратислава дела шли удачнее - Англия была готова на дунайскую авантюру.
Провожаемый отчуждением и гневом жены, герцог Мальборо засобирался на континент, чтобы начать кампанию, в которой он либо выигрывал все, либо терял все - многочисленные враги и завистники получили бы отличный повод сожрать с потрохами выскочку Черчилля, потерпи тот поражение в такой сложной, далекой и сомнительно полезной для Англии операции. И, кстати, пока были еще не в курсе о такой мелочи как обещание титула и земель...
Уже в Голландии герцог Мальборо получил письмо Сары с заверениями в любви и предложением примирения. Он с готовностью согласился на мир, уверяя что любит жену более, чем когда-либо, и теперь желает не только оставить по себе добрую память, преуспев в деле, но и остаться в живых, чтобы быть счастливым. «Люби меня и со мной не случится ничего плохого», - написал Джон. Впрочем, от предложения любимой жены приехать следом за ним в Германию он предусмотрительно отказался.
Взбодрившись восстановленным семейным счастьем, перспективами разрешения важнейшей стратегической задачи и получения огромной личной выгоды, герцог Мальборо решительно выступил перед голландцами в защиту своего дерзкого проекта. Вернее, не совсем своего проекта, то есть совсем не своего проекта... но некоего другого, близкого к нему по действиям на начальном этапе. Дело в том, что голландцам было сказано, что цель похода - Мозель, а не Дунай. То же самое, кстати говоря, было сказано и большинству англичан. Об истинной цели знали буквально два десятка человек. Мозельскую операцию голландцы встретили без энтузиазма, но согласились, что 21 тысяча солдат из имеющихся у союзников в Нидерландах 70 тыс. в распоряжении герцога Мальборо есть. По пути тот встретил еще 19 тыс. пруссаков и ганноверцев, направляющихся в Голландию (которых ему никто не давал!) и, слегка исказив политическую ситуацию, убедил тех пойти с ним в Баварию. В итоге получилось 40 тысяч. Очень не лишне. Но вперед надо было теперь идти быстро-быстро - из-за похищенных союзнических подкреплений погоня в лице разъяренных голландцев начала угрожать гораздо раньше, чем после Мозеля.
Кадры из фильма «Первые Черчилли»: Годолфин (слева) и Вратислав убеждают королеву Анну послать герцога Мальборо в Баварию. Ответная рожа королевы. Герцог Мальборо (сидит впереди спиной к зрителю) излагает план голландцам. Английские солдаты на марше - 2 шт. Таллар и Максимилиан Баварский. Герцог Мальборо и принц Евгений. Скромненькое в меру бюджета батальное - 2 шт. Сдача Таллара. С победой, коллега! Письмо жене.
Армия герцога Мальборо целеустремленно двинулась вперед. Сначала кавалерия, затем со всей возможной скоростью пехота и артиллерия. Правда, большую часть артиллерии пришлось оставить союзникам на хранение - никак не укладывалась в сроки движения. Марш начался 19 мая и длился три недели. Шли сплошные многодневные дожди и дороги развезло хуже некуда. Солдаты герцога Мальборо старались вести себя культурно и местное население не терроризировать, так что было очень важно четко наладить снабжение в течение всего многокилометрового пути по непролазным дорогам. Наконец французы могли в любой момент сообразить в чем дело, ринуться наперехват и ударить по растянувшейся в пути армии. Каждая из этих трудностей сама по себе могла бы отпугнуть менее решительного полководца. Но Джон Черчилль чувствовал, что настал его день, и собирался отыграться за все большие и малые обломы двух прошлых кампаний.
Уже когда союзная армия пересекла Мозель и двинулась от Кобленца на юг, объявились голладские депутаты и потребовали вернуть их солдат обратно. Герцог Мальборо просьбу вежливо, но твердо отклонил, объяснив, что ему здесь виднее что делать и нужнее солдаты. Голландцы не согласились, но подлюгу англичанина, спершего для непонятно какой авантюры их бедных солдатиков, надо было догнать как минимум с другой армией, чтобы аргументированно выразить ему это несогласие. А Мальборо поспешал на юг о-го-го как! Только пятки сверкали. И оригинально позаимствованные им солдаты, быстро поддавшись харизме англичанина, были на его стороне, не оставляя своему правительству ни шанса их вернуть домой.
Джон Черчилль наконец-то мог почувствовать свои руки развязанными и делать то, что считал правильным. Но вот теперь ему точно нужна была только громкая победа, если он хотел выжить после окончания кампании...
Схема английского марша в Баварию.
Никогда еще английские армии не заходили так далеко вглубь континента (не считая давних-давних Крестовых походов). Так что независимо от окончания, в историю участники похода уже попадали.
Впереди ждали 55 тысяч французов и баварцев под командованием маршала Марсена и курфурста Максимилиана Баварского, нацелившихся в поход на Вену еще с прошлого года, но потерпевших в том году неудачу. Причем скорее из-за собственных разногласий и тирольских партизанов, чем из-за действий имперских армий. Из этих 55 тысяч сейчас примерно 15 растеклись по гарнизонам и отдельным отрядам, а 40 были собраны в кулак и готовы к немедленным действиям. На помощь им в ближайшем будущем ожидались с верхнего Рейна еще 35 тысяч французов под командованием Таллара и из Нидерландов 45 тысяч под командованием Виллеруа. Имперская армия в Баварии составляла тысяч 35 и еще 28 на Рейне. Итого получалось 103 тысячи союзников против 135 тысяч французов.
10 июня 1704 года в Миндельсхейме (кстати, запомните название - оно еще прозвучит в этой истории не раз) состоялась первая встреча герцога Мальборо и принца Евгения. Англичанин произвел на прославленного союзника благоприятное впечатление. «Он человек выдающихся качеств, отважный, здравомыслящий, полный рвения и честолюбия. При том он осознает, что никто не может мгновенно стать полководцем и трезво оценивает себя,» - написал о Джоне Черчилле принц Евгений после первой встречи. Герцог Мальборо был в свою очередь совершенно очарован - он впервые встретил коллегу, готового соглашаться с его военным подходом.
Но позитивная встреча двух военачальников вовсе не означала, что им предстояло тут же выработать план и пойти в атаку. Хотя герцог Мальборо заказывал у императора откомандировать для совместных действий принца Евгения и таки получил своего принца Евгения, имперским главнокомандующим оставался Людвиг Баденский. И вскоре тот присоединился к встрече. На плечи герцога Мальборо легла архисложная задача поставить на место, приручить и выдрессировать сразу двух особ королевских кровей, не первый год командующих армиями. И если принц Евгений был по этой части предрассудками не обременен и на контакт шел хорошо (хотя это его «трезво оценивает себя» показывает, что до признания талантов союзника и там еще было далековато), то принц Людвиг не собирался смотреть на английского выскочку иначе, как сверху вниз. Герцог Мальборо пока что это терпел - он еще наивно надеялся, что он сумеет спровадить принца Людвига на Рейн отвлекать французов Виллеруа и оставить в Баварии принца Евгения. Для этого англичанин приложил все свои дипломатические таланты, уверяя, что на рейнском фронте задача и опасна и сложна, так что нужен талантливый командир великого опыта. Людвиг Баденский на уловку не попался. Он не имел ни малейшего намерения попасть на второстепенный фронт и упустить славу, которая была ему так нужна, чтобы поправить пошатнувшуюся после прошлогодних поражений репутацию. Принц Евгений оценил надвигающуюся перебранку и от греха подальше быстренько согласился принимать командование на Рейне. В итоге герцог Мальборо был вынужден молча проглотить изумленно-обиженное «Мы так не договаривались!» и вместо укатившего на север, в Штолхоффен, принца Евгения получить себе в напарники его Баденского кузена. Вероятно, Черчилль изумился бы еще больше, если бы знал, что все это время у принца Евгения в кармане лежал приказ императора отстранить Людвига Баденского от командования, если он сочтет действия своего кузена в прошлогодней или нынешней кампании предательскими. Однако, принц Евгений ограничился тем, что на прощание предупредил герцога Мальборо о том, что тот должен держаться с принцем Людвигом настороже.
Англичанин был просто «счастлив».
Людвиг-Вильгельм Баденский - 2 шт.
Мальборо успел добраться до Баварии раньше устремившегося туда же Таллара, не говоря уже о Виллеруа, перед которым стояла дилемма: то ли спешить в Баварию, то ли прикрывать Эльзас от возможных действий принца Евгения. Союзники сейчас имели численный перевес над противником. И этим перевесом надо было срочно пользоваться пока он не растворился с прибытием армии Таллара или, не дай боже, еще и армии Виллеруа.
Первой целью баварской кампании встал захват надежного плацдарма в Баварии: либо Донауверт, либо Аугсбург. Герцог Мальборо и принц Баденский выбрали Донауверт. И если имперский коллега собирался чинно и правильно осадить крепость, то у герцога Мальборо появился совсем другой план - немедленно идти форсированным маршем и атаковать крепость с подхода, пока баварцы не опомнились от такой скорости и наглости. Людвиг Баденский не поверил своим ушам, но в итоге все же уступил. Первый и последний раз.
Союзная армия устремилась в изматывающий трехдневный марш на пределе скорости. Донауверт защищали 12 тысяч баварцев и французов и на помощь им уже шли основные силы противника. Защитники Донауверта поспешно заканчивали не совсем боеспособные укрепления - они не ожидали от англичан и имперцев такой прыти и не укладывались по срокам работ. Любое промедление грозило союзникам срывом всей операции. Поэтому в 5 часов вечера герцог Мальборо отдал приказ авангарду начать атаку, не дожидаясь подхода основных сил. Целью стала высота Шелленберг, господствующая над городом. Как раз ее-то укрепления и не были к тому времени окончены. Две атаки англичан и голландцев на Шелленберг были отражены с большими потерями - более 4 тысяч убитыми и раненными, но в то же время как раз подошедшим имперцам принца Людвига удалось воспользоваться тем, что все силы защитников были брошены для отпора англичанам и преуспеть в атаке. Баварцы и Французы поспешно бежали из Донауверта, не сумев при этом ни сжечь богатые продовольственные склады, ни разрушить мосты через Дунай. Подоспевший к концу штурма Максимилаин Баварский мог только отступить ни с чем - город был взят. Из 80 тысячной союзной армии шедшей к Донауверту, принять участие в штурме успели только 22 тысячи. Потери союзников составили более 5 тысяч убитыми и раненными. Противник потерял убитыми, раненными или пленными почти весь гарнизон - 8 тысяч из 12. Штурм Шелленберга стал своеобразным черным рекордом войны за Испанское наследство - ни в одном другом сражении не погибло столько высшего командного состава. Среди погибших был и голландский генерал ван Гур, которого герцог Мальборо считал своей правой рукой. Эта потеря тяжело отразилась на англичанине, оставшемся без опытного товарища, на которого он мог слепо полагаться в половине повседневных задач. Как пожаловался герцог в письме жене, у него теперь из-за кучи работы даже не оставалось времени на сон. И разумеется, герцог Мальборо и принц Людвиг тут же начали делить лавры - каждый считал, что победа эта принадлежит ему, а не союзнику. И по большей части европейское мнение и даже английское было согласно с Людвигом Баденским. На герцога Мальборо обрушилась суровая критика как на неопытного безрассудного полководца, затеявшего слишком дерзкую авантюру, понесшего тяжелые потери и чудом не потерпевшего поражение благодаря помощи союзника. Впрочем, критиковали не все - его поддержали и королева Анна, и принц Евгений и даже император Леопольд I, все еще косо посматривающий на своего спасенного в прошлом году партизанами фельдмаршала. Отношения между герцогом Мальборо и Людвигом Баденским стремительно портились. И это несмотря на то, что там вроде бы изначально было уже нечего портить.
Герцог Таллар. Граф Марсен. Штурм Шелленберга
Хуже того, Джон Черчилль был слегка сбит происходящим с толку и утратил решительность. Максимилиан Баварский и Марсен отступили в Аугсбург, полностью оставив инициативу в руках союзников. Но вместо того, чтобы воспользоваться этим и продолжать активные боевые действия, союзники вообразили, что уже достигли достаточных военных успехов, и начали переговоры в надежде на то, что сумеют склонить Максимилиана Баварского к предательству французов. А чтобы поторопить курфюрста, герцог Мальборо с охотного императорского соизволения решил опустошать баварские земли.
Время ценилось на вес золота - вот-вот прибудут французские подкрепления. Максимилиан Баварский делал вид, что готов обсудить возможность союза с императором, а сам каждый день не по разу спрашивал, ну где уже этот Таллар, и тянул время, никакими действиями, кроме слез и заламывания рук не реагируя на поднимающиеся со всех сторон облака дыма. Марсен выслушивал стенания Максимилиана Баварского, обещал французских подкрепений, сидел как на углях из-за возможного предательства баварцев и осыпал Таллара заочно отборной бранью. А Таллар не торопился, нет - он решил проявить инициативу и осадить по дороге парочку несомненно архиважных крепостей, которые, кроме того, еще и не сумел взять. Император смотрел издалека на разорение Баварии и наслаждался местью - ведь в начале войны Максимилиан Баварский предал его, а теперь пожинал плоды предательства. Вратислав разливался перед Максимилианом Баварским потоками сладчайшей патоки, не забывая многозначительно коситься на пожары на горизонте. Герцог Мальборо сентиментально вздыхал, глядя на разрушаемую красоту, приказывал порой оставить нетронутым то тот, то этот особенно очаровательный сад и страдал мигренью и меланхолией, которые у него теперь особенно возрастали в моменты наибольшего напряжения. Людвиг Баденский возмущался бесчестьем и жестокостью союзнических действий и с горечью писал императору, что надеется лишь на то, что это было, действительно, необходимо. Отношения между Людвигом Баденским и Джоном Черчиллем стали здорово напоминать раскаленный шипящий гадючник.
Призывы прекратить уже разрушительное безобразие приходили и с севера от принца Евгения. Правда, не из гуманистических соображений, а из-за утекающего как песок сквозь пальцы стратегического преимущества. Принц Евгений советовал либо, несмотря на невозможность осады без артиллерии, штурмовать Мюних, как до того Донауверт, чтобы окончательно закрепить контроль над западом Баварии, либо вообще обойти Аугсбург и двинуться вглубь вражеской территории, чтобы перехватить армиюТаллара до соединения с Марсеном и Максимилианом Баварским. Иначе, как мрачно заключил в письме своему родственнику герцогу Виктору-Амадею Савойскому, принц Евгений, англичанам и голландцам придется вскоре возвращаться домой ни с чем. И тогда карьера герцога Мальборо будет несомненно разрушена.
Однако разорение Баварии и мирные переговоры продолжились до самого прибытия 5 августа в Аугсбург армии Таллара. С чем на переговорах и была поставлена жирная провальная точка. Таллар привел армию в сильно потрепанном состоянии - ладно если половина из его солдат была готова тут же встать в строй - и все-таки это было из рук вон плохо для союзников.
Леопольд Анхальт-Дессауский. Максимилиан-Эмануэль Баварский. Герцог Виллеруа
Отчасти спасало то, что тем временем принц Евгений сумел здорово обмануть маршала Виллеруа. Ему нужно было привести свою армию в Баварию, но при этом заставить Виллеруа поверить, что он все еще на Штолхоффенских линиях. И немного попетляв, как заяц на снегу, Евгений Савойский достиг этой цели. Из 28 тысяч имперцев в Штолхоффене осталось только 10 тысяч. И напротив них встала целая французская армия. Виллеруа поверил, что видит перед собой всего противника и остался прикрывать Эльзас. А 18 тысяч имперцев тем временем спешили на юг.
Принц Евгений, поручив армию надежному заместителю, Леопольду Анхальт-Дессау (прозвище «бульдог», характер соответствующий - будущий изобретатель железного шомпола и прусской муштры), сам поехал к герцогу Мальборо и Людвигу Баденскому, чтобы выработать совместный план действий. Достичь согласия не удалось. Принц Евгений и герцог Мальборо хотели генерального сражения, Людвиг Баденский настаивал на взятии Ингольштадта. И вдруг случилось что-то невероятное - все трое согласились принять план Людвига Баденского. В действительности все было не совсем так, как казалось. Но, если принц Людвиг и озадачился неожиданной уступчивостью этой чертовой спевшейся парочки: его чокнутого кузена и английского проходимца - то он никак не мог догадаться, что произошло на самом деле. А на самом деле принц Евгений и герцог Мальборо решили дать сражение без участия их третьего коллеги, оценив его отсутствие в двадцать тысяч солдат - согласитесь, немалая цена в преддверии сражения, которому предстоит решить судьбу империи и судьбу честолюбивых устремлений герцога Мальборо.
7 августа Людвиг Баденский осадил Ингольштадт. 34 тысячи человек под командованием герцога Мальборо, якобы прикрывающих осаждающую армию, двинулись на соединение с 18 тысячами, пришедшими из-под Штолхоффена. В то же самое время 56 тысяч французов и баварцев выступили из Аугсбурга на перехват этих самых 18 тысяч, уведенных принцем Евгением из-под носа у Виллеруа. Кроме того, в любой момент мог спохватиться и начать активные действия и сам Виллеруа. Действовать надо было очень быстро. 9 августа принц Евгений уже улепетывал со всех ног от преследующих его и норовящих отрезать от герцога Мальборо франко-баварцев и настойчиво торопил своего английского союзника. Герцог Мальборо успел соединиться с армией принца Евгения 11 августа у Донауверта. Теперь у союзников было 52 тысячи против 56 тысяч у противника. Французы и Баварцы остановились у Гохштедта. Они упустили возможность разбить врага поодиночке, но не беспокоились за себя: ни Таллар, ни Марсен, ни Максимилиан Баварский не ожидали, что будут атакованы - ведь на их стороне были численное преимущество и выгодная оборонительная позиция. Опасений относительно возможности битвы не возникло даже 12 августа, когда две вражеских армии сблизились так, что могли отчетливо видеть и слышать друг друга. Таллар оптимистично писал в донесении королю, что завтра противник уйдет ни с чем.
Утром 13 августа союзники двинулись в атаку.
Французы и баварцы заняли позицию у городка Гохштедт, разместившиь в деревнях Бленхейм, Унтерглау, Оберглау и Лютцинген. С правого фланга позицию прикрывал Дунай, с левого фланга - густой лес, спереди - болотистый ручей Небель. В сражении при том же самом Гохштедте, которое французы выиграли в 1703 году, Небель послужил надежным рубежом обороны. Однако в этот раз неожиданно оказавшись атакованными французы отступили за Небель и закрепились в самих 4 деревнях, используя дома и заборы как баррикады, позволив тем самым противнику почти беспрепятственно перейти ручей. Маршал Таллар решил, что так даже лучше - Небель не позволит имперцам и англичанам организованно отступить после поражения. Это будет не просто победа - это будет разгром.
В отличие от французов, союзники распределили имеющиеся в их распоряжении 52 тысячи неравномерно. На левом фланге под командованием герцога Мальборо сосредоточилось 36 тысяч, а на правом фланге под командованием принца Евгения - 16 тысяч. В атаку они двинулись только к полудню: пересеченная местность не позволила союзническому правому флангу быстро выйти на свои позиции. Все это время, с самого утра, левый фланг ожидал на своих позициях и занимался артиллерийской перестрелкой с французами. Перестрелка эта была не в пользу союзников - у них имелось всего 69 пушек против 109 у французов и баварцев. Союзники потеряли за это время около двух тысяч убитыми и раненными.
Грохот канонады был слышен под Ингольштадтом и все еще ничего не понявший Людвиг Баденский, страшно встревожился и записал: «Это с той стороны, где принц Евгений и герцог Мальборо. Храни их Боже!» Через день он будет говорить об этих двоих совсем в других выражениях - куда менее печатных.
Англичане в битве при Бленхейме - 4 шт. Схема битвы
Сначала ситуация смотрелась для союзников неблагоприятно. В то время, как их малочисленный правый фланг трижды ходил в атаку и трижды откатывался назад, что в общем-то и ожидалось, на левом фланге англичане, несмотря на свое численное преимущество, никак не могли выбить французов из Бленхейма, что было неожиданно и из рук вон плохо. Засевшая за стенами и заборами элитная французская пехота не собиралась сдавать своей славы лучших полков Европы. Вот уже захлебнулась очередная атака герцога Мальборо и Таллар перешел в контрнаступление по центру... Союзников спасла их отличная, несмотря на отсутствие единоначалия, коорданация. Герцог Мальборо в критический момент запросил у принца Евгения поддержку и исключительно вовремя получил бригаду кирасиров, несмотря на то, что в этот момент принц Евгений и Леопольд Анхальт-Дессау и сами удерживали своих солдат на позициях при помощи волшебной смеси личной безрассудной храбрости и громогласного начальственного мата, подкрепленного даже отстрелом бегущих с поля боя. Тем не менее, контратака французов была отражена и англичане снова перешли в наступление. На этот раз Мальборо не стал ломиться в Бленхейм, а направил удар так, чтобы рассечь армию Таллара надвое и отрезать Бленхейм. Успеху этой идеи очень поспособствовало то, что французский генерал маркиз Клерамба переусердствовал с выполнением приказа удерживать Бленхейм людой ценой - затащил к себе и сбил в бесполезную кучу все французские резервы. Видя, что его дела плохи, Таллар пытался запросить помощи у Максимилиана Баварского и Марсена, но те послали его к черту, заметив, что у них хватает своих проблем. Так резко контрастирующее с товариществом Мальборо и Евгения Савойского поведение французских маршалов и баварского курфюрста не замедлило дать плоды - англичане прорвали позиции Таллара и окружили Бленхейм. Такого зрелища Европа не видывала уже почти столетие - французская армия в полном беспорядке удирала с поля боя. Но удирать было проблематично - мешал Дунай. Очень многих беглецов настигли и вырезали англичане, многие утонули. Таллар попал в плен. Марсен и Максимилаин Баварский сильно поутратили кураж при виде происходящего у них на правом фланге, и принц Евгений начал успешное наступление, вытесняя противника из Оберглау и Лютцингена. Французы и баварцы теперь поспешно отступали на своем левом фланге перед вдвое уступающим им по численности противником. Пока что еще не бежали в беспорядке, но были близки к тому. От разгрома их спасла нелепая случайность. Французские мундиры того времени были белыми, а австрийские светло-серыми. Как следует извалявшись в грязи и прокоптившись в пороховом дыму, да еще и под вечер (дело шло к семи часам), то и другое становилось очень похоже. Английская кавалерия, собиравшаяся ударить от центра по франко-баварцам и зажать тех в клещи приняла наступающих по пятам австрийцев за французов, прикрывающих отступление. Те в свою очередь озадачились враждебными маневрами англичан и решили, что перед ними вражеская кавалерия. Пока союзники разбирались, кто есть кто, недобитые французы и баварцы успели унести ноги. Тем временем засевшие в Бленхейме французы к вящему позору на седины Людовика XIV решили сложить оружие, довершив чудовищные потери поражения. Из 56 тысяч французов и баварцев отступить с поля боя сумели только 20 тысяч. И еще половина из них вскоре скончалась от ран или дезертировала, так что потери побежденной стороны составили больше 80% их армии. Еще одна любопытная цифра: из 4,5 тысяч французских офицеров, принимавших участие в битве, только 250 не были серьезно ранены, убиты или взяты в плен. Такого разгрома Европа не видела давненько... Людовик XIV - так точно ни разу на своем длинном веку.
Союзники потеряли 4,5 тысячи убитыми и 8 тысяч раненными.
Сдача Таллара в плен. Герцог Мальборо пишет письмо жене - ура победа! Встреча союзников-победителей - 2 шт.
Значение победы при Бленхейме в английской истории трудно переоценить. Это была первая английская серьезная победа на континенте после далекого и полузабытого Азенкура 1415 года. Все эти годы Англию просто никто не воспринимал как серьезную военную силу. Английская армия была малочисленна и плохо обучена, английские правители скромно держались подальше от центра схватки за доминирование в Европе. Австрия, для которой это же событие вошло в историю как победа при Гохштедте, наконец-то могла вздохнуть свободно после катастрофических событий 1703-1704 годов, смотревшихся как начало падения габсбургской монархии. Теперь в обороне империи больше не зияло страшной баварской бреши, позволявшей французам вольготно маршировать на Вену. Максимилиан Баварский отверг еще раз сделанное ему после битвы при Гохштедте предложение вернуться на службу к императору и бежал во Францию, пополнив коллекцию бездомных монархов и принцев Людовика XIV.
После потери французами целой армии и союзника в лице оккупированной австрийцами Баварии война продолжилась, но ее ход кардинально изменился. Франция утратила свое превосходство. Еще одним существенным фактом была утрата морального превосходства - Европа увидела, что грозные французские армии не так уж несокрушимы, как казались последние полвека.
Герцог Мальборо разом превратился из выскочки и интригана в признанного великого полководца. Император, пусть и с некоторой некрасивой задержкой, но все же вспомнил о своем обещании сделать англичанина принцем и подарил тому княжество Миндельсхейм - то самое, где произошла первая встреча союзников. Княжество было крохотное и доход приносило никакой, зато Джон Черчилль теперь звался не только герцогом Мальборо, но и принцем Миндельсхеймским, поравнявшись со своим товарищем Евгением Савойским не только полководческими лаврами, но и «вашим высочеством». Для краткости их двоих теперь сначала в армии, а потом и за дипломатическими столами, так и называли - «принцы». Что характерно, из них двоих прозвище «старый принц» получил Евгений Савойский, который был на 13 лет моложе. И дело тут было не в давности ношения титула, а в том, как они выглядели рядом друг с другом - несмотря на слабое здоровье, некогда первый красавец Англии отлично сохранился к 54 годам. Между собой «принцы» отлично поладили с первой же встречи, ну а потом начали в общении постепенно переходить с «вашей милости» на «друг мой» и даже «дорогой кузен». На ближайшие шесть лет им предстояло сделаться дружным и успешным политико-полководческим дуэтом. И самым страшным кошмаром Людовика XIV. А ведь оба когда-то имели шансы оказаться под французскими знаменами: Черчилля туда настойчиво приглашали (но он как раз занялся женитьбой), а принц Евгений во Франции родился (но не был оценен по достоинству и бежал за границу).
Памятная медаль в честь битвы при Гохштедте/Бленхейме: на лицевой стороне изображены (и, кстати, весьма оригинально - страшны аж жуть) принц Евгений и герцог Мальборо, на обратной - сдача французов. Бленхеймский дворец (осторожно, здоровая дура)
Осенью-зимой 1704 года герцог Мальборо, рискнувший всем и заработавший свою победу, возвращался домой героем. Даже в Голландии его встречали ликованием. А уж дома... Хм, ну, дома, сказать по правде, ликовали не все. Как раз к случаю оказалось, что того же самого 13 августа 1704 года адмирал Рук разбил французский флот при Малаге. Это дало повод особенно радикально настроенным тори сделать вид, что Бленхеймская битва - событие второстепенное, и, поднимая бокалы за победы английского оружия, пить только за здоровье Рука. Который, кстати говоря, ушел по состоянию этого самого здоровья на пенсию и был ко всему этому глубоко безразличен. В отличие от своего ровесника в возрасте герцога Мальборо, полного энтузиазма продолжить борьбу.
В подарок победителю Бленхейма королева и парламент решили, чтобы не отставать в щедрости от императора, раскошелиться на целый дворец. Для этого герцог Мальборо получил в подарок парк в Вудстоне (12 км от Оксфорда) и огромную сумму, 240 тыс. фунтов, на строительсво дворца. Дворец этот будет впоследствии известен как Бленхеймский. Деньги на строительство, правда, выплачивались очень неаккуратно, а потом и вовсе перестали выплачиваться, поэтому полного окончания строительства, пришедшегося на 1724 год Джон Черчилль так и не увидел. И все-таки дворец остался ярким памятником достижениям своего первого хозяина и его архитектурным вкусам.
Продолжение следует...
@темы: история, prinz Eugen, статьи - мое
-
-
24.08.2010 в 20:27-
-
24.08.2010 в 20:28А то оно у меня валялось недописанным в черновиках полгода...
-
-
24.08.2010 в 21:41Евгений и Леопольд Анхальт-Дессау и сами удерживали своих солдат на позициях при помощи волшебной смеси личной безрассудной храбрости и громогласного начальственного мата, подкрепленного даже отстрелом бегущих с поля боя.
Леопольд же остался в Штольхоффене? Я сам, честно говоря, не в курсе.
Герцогу Мальборо нужно было что-то особенное.
Там еще и стратегическая обстановка складывалась.
В 1703 году вспыхнуло восстание в Венгрии, Штаремберг в Италии едва удерживал фронт и был момент когда французы Вандома уже начали продвигаться в Тироль. Виллар в Германни крепко побил Бадена и соединился с Максимилианом Баварским. Далее Виллар собирался соединиться с Вандомом и вместе с баварцами маршировать на Вену, до которой было рукой подать. Добавим, что по Польше шлялся сумасшедший Карл XII, причем никто не мог угадать с кем ему захочется повоевать в следующий момент. Империю спасло чудо - Вандом не смог удержаться в Тироле, герцог Савойский изменил французам, а Макс Баварский из осторожности отклонил планы Виллара. Но все факторы, которые грозили годом раньше, в 1704 году продолжали действовать - французы могли повторить попытку. Разве что в Италии у них прибавилось забот.
Так что центральным участком в кампании 1704 года была Бавария и оккупировав ее и отбросив французов к Рейну союзники вывели из-под удара Вену. Это был поворотный момент - до Бленхейма, несмотря на успехи Мальборо, давили именно французы.
-
-
24.08.2010 в 21:54Леопольд же остался в Штольхоффене? Я сам, честно говоря, не в курсе.
Не-а, он участвовал в сражении под Гохштедтом.
Так что центральным участком в кампании 1704 года была Бавария и оккупировав ее и отбросив французов к Рейну союзники вывели из-под удара Вену.
Точно))) И у меня был большой соблазн расписать еще и это, но все-таки я не стала здесь вдаваться в австрийские подробности, раз уж это история про англичанина)
-
-
24.08.2010 в 22:09Конечно, у тебя и без того получился замечательный рассказ.
Не-а, он участвовал в сражении под Гохштедтом.
Буду знать
-
-
24.08.2010 в 22:20-
-
24.08.2010 в 22:54*ушёл читать*
приятного аппетита
-
-
24.08.2010 в 22:58с недавних пор читаю всё, что попадается про всех представителей этого славного семейства)
-
-
30.08.2010 в 10:16Замечательное увлечение у Вас) Человек обязательно должен знать свою историю... Очень хочу лучше в ней разбираться, а начать изучать руки не доходят...
-
-
05.09.2010 в 20:56Замечательное увлечение у Вас) Человек обязательно должен знать свою историю...