Окончание затянувшегося юбилейно-исторического

[artemiz]

Часть 1
Часть 2

Евгений Савойский: личность и вклад в историю - часть 3

Здесь речь пойдет, прежде всего об экономических моментах...

Конечно, Франция 1680-х по некоторым статьям не дотягивала до образца прогрессивной экономики, но все-таки стараниями шустрых кланов Кольберов и Летелье кое-что да могла показать соседям в пример.
Вероятно, после этого Австрия должна была произвести на молодого принца Евгения впечатление: «Мама, куда я попал?!.» Здесь собрались в кучу все красоты застойной экономики, помноженные на военные разрушения. Зарождающийся капитализм рискует стать жертвой аборта; спекулянты и монополисты обдирают народ, с которого и так нечего взять; в казне пусто, несмотря на попытки вконец задавить налогами венгров и чехов; мануфактуры можно пересчитать по пальцам, вывозим сырье (прежде всего, серебро, железо и шерсть) - ввозим товары, инфраструктура никакая...


Евгений Савойский

Вершина бардака пришлась на конец XVII века. Казна к тому времени четко функционировала по порочному кругу: дефицит бюджета -> продажа чинов и монополий -> разорение монополистами крестяьн и горожан -> снижение налоговых поступлений -> рост затрат на чиновничий аппарат -> дефицит бюджета -> продажа чинов и монополий -> ... Чиновники рассматривали казнокрадство и взяточничество как нечто само-собой разумеющееся, т.к. государство частенько недоплачивало жалованье. Численность армии кое-как держалась на минимуме выживания, а ее снабжение постоянно хромало, к тому же все больше переходило в руки еврея Самуила Опенхаймера, у которого Габсбурги ходили в долгах по уши. Впрочем, это было еще их счастье, потому как без Опенхаймера... К примеру, в начале 1683 года на восстановление пограничных крепостей в преддверии войны с Турцией были кое-как найдены деньги. Но вот ни одна крепость не была укреплена - настолько чиновники в Венгрии привыкли воровать. Так что лучше уж вездесущий еврей и его четко работающая семейная сеть поставок, чем такое безобразие. Евгений Савойский, кстати говоря, всегда очень похвально отзывался об Опенхаймере и частенько имел с ним дела лично, когда не удавалось выбить необходимое для армии из государства. Есть даже анекдот, что в 1697 году принц Евгений ухитрился взять у еврея кредит на военные нужды под залог ящиков с песком и камнями, что, впрочем, случилось благодаря заинтересованности кредитора в победе над турками и взаимному доверию сторон. (прочитать по-немецки можно здесь)

Но к 1703 году затянувшийся кризис вылился в катастрофу. Когда просроченные долги Австрии Опенхаймеру достигли 5 млн. гульденов (при годовом гос. бюджете в 8 млн.), у того начались определенные финансовые проблемы. А по обилию хорошо забытых, но не отмененных анти-еврейских законов возможности отстаивать свои права у семейства Опенхаймеров были ограничены. Так что, когда вдруг умер старый хитрюга Самуил, его наследники тут же оказались банкротами. Рухнула помимо военного снабжения (что бы еще куда ни шло), вся банковская система Австрии, т.к. Опенхаймер был прежде всего крупнейший банкир. Кроме того, вкладчики Опенхаймера требовали теперь эти 5 миллионов с государства, которому пришлось их выплачивать. Учитывая, что крах банковской системы и сбой военных поставок произошли одновременно с наступлением франко-баварских армий на Дунае и мощным восстанием Ракоци в Венгрии, в Вене в 1703 году творилось нечто невообразимое. То ли попытка революции, то ли просто всеобщая паника с митингами и погромами.


Принц Евгений под Белградом (1717). Самуил Опенхаймер.

В результате начались радикальные перестановки высших чинов. В частности, власть начали получать представители так называемого молодого двора или партии реформ (собиравшиеся вокруг наследника трона), среди которых одно из виднейших мест занимал Евгений Савойский. Так он впервые попал в правительственную структуру - в качестве президента придворного военного совета (оно же гофкригсрат) - куда его до наступления печальных времен не подпускали и на пушечный выстрел. Весь 1703 год, не считая непродолжительного личного присутствия в Венгрии, где за неимением армии, способной противостоять бунтовщикам, дела шли из рук вон плохо, лучший из полководцев императора был крепко привязан к столице - борьба шла за то, чтобы хоть как-то поставить подкошенную кризисом военную машину на ноги.

Можно смело записывать в чудеса тот факт, что в 1703 году между французским и баварским командованием произошла личная ссора, из-за которой совместное наступление сорвалось. А наступление баварцев остановили поднявшиеся тирольские горожане и крестьяне. Все это отложило решающую битву за выживание на следующий год и дало возможность притащить на Дунай английскую армию. Кстати, восстание в Тироле перепугало императора не меньше, чем вражеское наступление. Долгое время, вопреки настойчивым советам принца Евгения, Леопольд I не решался поддержать народ. А потом, когда баварцы ушли, а вооруженные крестьяне и горожане, проникнувшиеся презрением к бездействовавшим властям, остались, получилось как-то нехорошо... Впрочем, Евгений Савойский, которому теперь приказали делать с его чертовыми партизанами, что хочет, только бы их утихомирить, быстро придумал, как поправить дело. В демократично-пафосной манере назвав вождей восставших героями и коллегами, он предложил им в отместку за поведение баварцев в Тироле разграбить Баварию. После осуществления «мести» народные волнения потихоньку улеглись сами собой, и все остались довольны.

С военной точки зрения концом кризиса можно считать победу при Бленхейме (1704). Теперь отпала угроза захвата Вены французами. Восстание в Венгрии продолжалось до 1711 года (т.к. подавлять его было просто нечем) и пару раз в Вене собирали милицию для отпора венграм, но это были уже мелочи в сравнениии с 1703-м.
А вот что касается экономического кризиса...


Император Иосиф I. Ференц Ракоцци - глава венгерского восстания.

Еще в 1686 году свет увидела книга Вильгельма фон Хернига под подозрительно фашистским названием «Австрия превыше всего, если она только этого пожелает». Никакого фашизма там, конечно, не было. В первой части книги речь шла о том, что виной кризису вовсе не дураки и дороги, а криво построенная экономическая политика, тогда как вообще-то у Австрии есть все перспективы. Во второй соответственно - советы, как поправить дело. Типичный такой поздний меркантилизм: привлекаем рабочую силу, развиваем производство, экспортируем только готовые товары, ищем новые и новые рынки сбыта.
Книжица вообще получилась культовой. И к концу века среди тех, кто проникся ей были еще совсем юный наследник престола - будущий Иосиф I - и его старший друг принц Евгений Савойский. Им предстояло попытаться реализовать теории Хернига на практике.

До 1705 года (т.е. начала правления Иосифа I) сделано было немного, так как отношение Леопольда I к молодому двору было отнюдь не восторженное и немного изменилось к лучшему только после кризиса 1703 года. А вот после своего воцарения первый из императоров-реформаторов взялся за дело. Взялся он, правда, лениво, так как при всех благих намерениях предпочитал тратить большую часть времени на беготню за юбками.
В это время принц Евгений вошел в тайный совет при императоре, начав заниматься политикой не только по части военных дел. Учитывая страсть Иосифа I к амурным делам, а также демократизм, царивший в кругу его приближенных, влияние Евгения Савойского росло, теперь его все чаще за спиной называли «некоронованным императором».


Шиллинг и евро с изображениями принца Евгения

Так как ощущался недостаток частного капитала, готового из традиционно доходной и почетной покупки должностей переметнуться в предпринимательство, то по началу главным инвестором пришлось стать государству. Впрочем, с этой же проблемой тогда сталкивались все, кроме Англии и Голландии, так что неприятно, но жить можно.
В Вене активно развивается текстильная промышленность: шелкоткацкие мануфактуры, производство бархата, парчи, тафты, пошив чулок. В Каринтии, Богемии и Силезии появляется множество мануфактур, производящих шерстяные и льняные ткани. В частности здесь теперь производят некогда импортируемое из Голландии сукно для солдатских мундиров. Растут и приобретают общеевропейскую известность богемские стекольные заводы, а также венские фарфоровые и зеркальные.
Сокращается число монополий, вызывающих острую ненависть народа и насмешки просвещенной интеллигенции. (А монополий к началу XVIII века было жуткое число, причем, отнюдь не на производство, как монополии XIX-XX века, а на продажу населению, на скупку у мелких производителей или на ввоз из-за границы товаров: железо, шелк, дерево, скот, кофе, деготь, медь, кофе, табак, воск, свечи, порох, свинец, карнавальные маски, перчатки, музыкальные инструменты и т.д... в общем, куда ни посмотри - везде монополист, причем чистейший посредник-спекулянт при гос.бумажке, обязывающей иметь дело с ним и только с ним. Такая система очень остро напрашивалась на ликвидацию.)
В 1706 году, наконец-то начали справляться и с банковским кризисом, основав государственный Венский банк, которому потихонечку снова начинало доверять шокированное 1703 годом население.
Также при Иосифе I начинается обустройство портов (прежде всего, в Фиуме и Триесте), строительство дорог, ликвидация внутренних таможен. Делаются первые серьезные шаги государства по поддержке торговли с Левантом и Индией, чем до того занимались немногие частники энтузиасты.
К 1711 году доходы казны выросли до 17 млн. гульденов.


Леопольд I и Карл VI - они даже лицом похожи друг на друга больше, чем на Иосифа I

А в 1711 году Иосиф I умер,и его наследником стал Карл VI. В отличие от своего веселого, простого в обращении и авантюрного старшего брата, новый император надменен, угрюм и скован строгим этикетом. Когда еще был жив Леопольд I, Иосиф блистал красотой и талантами, зато скромный благочестивый Карл пользовался куда большей любовью отца. Оба брата почти ненавидели друг друга. Император Карл VI, заняв трон, не желал видеть ничего, что слишком напоминало бы ему о старшем брате.
Но самым ярким и раздражающим наследием Иосифа I был обзаведшийся бешеной популярностью, кучей должностей, влияния и денег «некоронованный император» - Евгений Савойский.
Его ненавидели фавориты нового императора. Он сам лично раздражал Карла VI своей независимостью суждений и откровенностью. Вокруг него собирался безобразно простой и жизнерадостный круг тех, кому было скучновато при новом дворе. Враги принца Евгения старательно внушали императору мысль, что перед ним новый Валленштейн, и даже как-то раз (в 1719) пытались устроить заговор, потерпевший фиаско.
Карл VI все никак не мог найти в себе решимость остаться без человека, который столько лет служил верной опорой трона...

Евгений Савойский, несмотря на то, что в свое время переманить его на свою службу пытались все кому не лень от Людовика XIV до Петра I, оставался верен всем трем своим императорам. И уж точно не имел ни грамма Валленштейновских замашек. Потом он сам говорил: «Леопольд I был мой отец, Иосиф I - мой брат, Карл VI - мой господин». Порой принца Евгения посещали мысли о том, что было бы неплохо удовольствоваться достигнутым и спокойно пожить в своих дворцах в окружении философов, картин и книг, но деятельная натура все-таки держала его на службе...
Вот так вот они и жили: император и его верный первый слуга - на максимальной психологической дистанции. Будучи в глазах друг друга некой субстанцией, от которой во избежание неприятного запаха стоит держаться подальше. Что-то вроде привычки и некоторой признательности завелось между ними только к концу совместной работы.


Еще два принца Евгения из разряда «ужаснуться»

Карл VI несколько вяло, но продолжил политику меркантилизма.
Помимо все того же строительства дорог, протекционизма и стимулирования производства, произошла парочка и вовсе интересных моментов.
В 1719 году было дано разрешение рабочим, мануфактурщикам и купцам селиться в землях Габсбургов независимо от вероисповедания. С тех самых пор австрийские иезуиты и раньше возмущенные эпизодической поддержкой венских евреев, бельгийских янсенистов, силезских протестантов и прочей мерзости, окончательно записали Евгения Савойского во вредетили святого дела, тогда как двадцать лет назад он пользовался полным их доверием и поддержкой - но вот, смотрите-ка, выросла змеюка...
После войны за Испанское наследство в новоприобретенной Италии начинается строительство австрийского военного и торгового флота. Первый вскоре насчитывал двадцать линейных кораблей и десяток фрегатов, а также несколько галер и военных транспортов. На Средиземноморье появлялся новый флаг.
В Нидерландах Карл VI любовно взялся покровительствовать Остэндской компании, занимавшейся торговлей с Индией. Правда ради добросоюзнических отношений с Англией деятельность компании к 1730 году пришлось сворачивать.
После войны с Турцией 1716-1718 началось заселение немцами балканских земель, которое получило немного странное название «швабского нашествия». Почему именно Швабия, ответить затрудняюсь... (кстати, корни «фольксдойче», из которых в годы Второй мировой сформировали SS-дивизию «принц Ойген», растут отсюда) Кроме того, по границе с Турцией образовалась военная зона (привилегии и обязанности ее жителей чем-то напоминают российское казачество), где вооруженными поселенцами (граничарами) становились в основном хорваты и сербы, так как к венграм у Австрии еще было подозрительное отношение. Жизнь у граничаров была веселая - турки в силу специфики своей практики международных отношений не считали набеги вооруженных отрядов до 4 тысяч человек без артиллерии нарушением мира. Так и жили. Мирно.
Впоследствии лучшие егеря в австрийской армии набирались как раз с турецкой границы.


Часть 4